ГЛАВА 2.
- Подъем! – я вскакиваю, рука тянется к автомату в изголовье, сознание прокручивает варианты: сработка системы или прорыв каравана. Но голос Степаныча тут же выстраивает реальность в адекватном виде. Палаточный потолок сообщает, что я в археологической экспедиции, в студенческом лагере и уже утро – пора вставать.
Вот уже неделю я здесь, ребята оказались отличные, девчонки как на подбор хохотушки и очаровашки, и конечно для меня одна Наташа, свет в окошке.
Степаныча, кандидата наук, между прочим, я сразу очаровал, назвав пирамиду Хеопса пирамидой Хуфу, чем поднялся в его глазах над основной массой человечества, не интересующейся историей.
Дорога до Астрахани в два дня пролетела незаметно, коньяк из фляжки улетучился сразу, но обаятельная проводница, видом напоминающая содержательницу бандитской малины 20-х годов прошлого века, помогла скрасить плацкартные будни. Ассортиментом её запасы могли сравниться с небольшим супермаркетом. Потом уже старый трясущийся ПАЗик довез нас до Селитренного городища. Палаточный лагерь разбили на берегу реки, название которой так и не смогли выяснить. Поскольку из-за страды, в селе наличествовал лишь нетрезвый абориген, спящий на скамейке в тени, да продавщица сельмага, устрашающе зевающая среди бутылок минеральной воды. На вопрос о реке, она подтвердила, что да это Волга, но малолетний пацан с загаром мавританского негра, тут же опроверг её: «Ахтуба - это точно».
Мирно дремавший нетрезвый абориген просветил нас, что река имеет точное название: «Кривая Болда, в отличие от прямой Болды, до которой вы не доехали. А вообще рек здесь – как у дурака махорки». Пытаясь постигнуть мудрость местных поговорок и заковыристость географических понятий, мы вернулись в лагерь.
Можно сказать, что место для полноценного отдыха оказалось неплохим.
Загар не хуже черноморского, гигантские арбузы, медовые дыни и изобилие овощей на любой вкус. Оказалось, что болгарский перец растёт совсем не в Болгарии, а прямо здесь. И стоит это всё копейки.
В первый же вечер мы устроили грандиозный пикник по случаю приезда.
Тут присутствовали румяные, сочащиеся мясным соком шашлыки из молодого барашка и нежной свининки, умело приготовленные моими руками на ароматных углях из вишневого дерева, которое я честно экспроприировал из колхозного сада. Запечённые на шампурах баклажаны, натёртые чесноком и вымоченные в смеси трав. Истекающий жиром балык из белорыбицы, селёдка-залом, копчённые окуня и жаренная в сухарях вобла расположились в центре стола. Кстати пришлась и тушка осетра, выменянная у рыбаков за две бутылки водки, редкой роскоши для местного населения.
Через час те же рыбаки вернулись с предложением чёрной икры, но, получив отказ, не сильно расстроились и обменяли мешок свежей рыбы на пару бутылок пива, уплыли восвояси.
Местный абориген, к вечеру окончательно протрезвевший, показал мастерство, сделав тройную рыбацкую уху. Заложив сперва в котел мелочи, типа окуней, тарани, воблы и линя, потом выловил всю рыбку. Наполнил более благородной рыбой: как то, сазан, сом, судак, карп, порезав её крупно. По мере готовности он выложил куски ароматной крупной рыбы на поднос, обильно присыпал солью и покрыл ковром из смеси петрушки, укропа и кинзы.
После чего окончательно заправил уху добрыми ломтями жирной с прожилками осетрины. Оставшаяся часть красной рыбы, дабы не пропадать, тоже была пушена на шашлык без всякого маринада, от чего получилась ещё вкуснее. На десерт очень кстати пришлось тропическое изобилие фруктов, красно-бархатные арбузы и корзины персиков, алыча, абрикос, называемый почему-то сливой и ещё многое другое. Ну а канистра вина, купленная на полустанке под Волгоградом скромно дополнила этот пир для души.
Голова Степаныча просунулась в палатку:
- Олег, ты с нами едешь? Тогда собирайся быстрее, уже завтрак заканчивается. – Его вопрос не подразумевал отказа. Если человек может правильно назвать пирамиду Хуфу, то на раскопки столицы Золотой Орды древнего города Сарай-Бату он просто должен рваться, даже без завтрака.
Честно говоря, на столицу самой могущественной империи созданной Чингиз-ханом, наше городище никак не тянуло. Даже мое богатое воображение никак не могло представить этот кусок пустыни, начинающийся прямо от края села, и изрытый, словно гигантским червём, как древний город с минаретами или чем там ещё. Хотя роют его уже лет сорок, находок немного. Конечно, мертвый город и сам по себе интересен для историков, но в основном местные историки находят глиняные черепки, горшки да домашнюю утварь. В центре городища уникальное сооружение – курхана, ритуальное сооружение конца XIV века из жженого кирпича с обвалившимся куполом. После распада Союза, на территории России осталось не так много не разрытых городов той эпохи, поэтому мы и здесь. Хотя на мой скептический взгляд историки явно что-то напутали. Как говорят прогрессивные ученые Фоменко и Носовский, Золотой орды вообще не было, а Хан Батый это или Иван Грозный по-татарски или Ярослав Мудрый, что, по-моему, ещё бредовее.
Однако такие мысли я вслух не высказываю, жаль Степаныча, да и ребят тоже – вон как глаза горят, землю роют, аки кроты пустынные.
Сегодня я работаю со Степанычем. Сапёрную лопатку у меня реквизировали в первый же день, запретив даже думать о ней. Натовский камуфляж сложен в угол, как полностью не пригодный к местному климату, в сорокаградусную жару легче сразу сжечь себя заживо, чем медленно запечься в нём. Единственная мысль обнадёживала, по крайней мере норвежская армия в случае войны сюда точно не дойдет. Поэтому я в коротких шортах и майке, сомбреро на голове и совок с кисточкой в руках. Совок пластмассовый, дома в такой мусор сметают, кисточка малярная обыкновенная, короче вид у меня донельзя глупый. Утешает одно, – все остальные выглядят точно также.
- Сегодня работаем на интересном участке, хоть дом почти на краю городища, но зато каменный, вчера до кладки дошли, кирпич не сырец, обоженный, значит хозяин богатый. Может, повезёт, окажется церковь христианская, в летописях упоминается, что была здесь такая, одна на весь город. В Сарай-Бату, русские князья разрешение на неё выхлопотали. Вот удача была бы - бригадир, закончив исторический экскурс, бодро двинулся в сторону раскопок.
- Степаныч, а миноискателя у тебя нет? Может сразу на золото попали бы, а то всё черепки глиняные, да камни.
- Эх, Олег, самое интересное можно найти не там где ожидаешь, например в мусоре. Чем человек питался - многое может сказать, как богат был хозяин, сколько прислуги, какой был год, урожайный или голодный, народность даже определить можно, степняки от оседлых чиновников тоже отличить можно и ….- тут он спрыгнул в яму и потерял ко мне интерес.
Руководствуясь народной мудростью, что искать легче там, где светло, а не там где потерял, я начал раскопки в тени разрытой стены, пока солнце не встало в зенит, хоть какое-то облегчение. Да и Степаныч за каждым чихом не следит, поэтому производительность у меня в несколько раз выше.
Через час я уже дорылся до пола комнаты, или до дна ямы, что точнее.
Расчистив целый квадратный метр, я решил подмести пол и отдохнуть, поскольку явно перевыполнил дневную норму. Вяло смахивая кисточкой песчинки в сторону, я размышлял о планах на вечер, а ещё лучше на весь завтрашний день. Существовала возможность договориться с председателем о прокате катера, пообещав по приезду в Москву найти ему клиентов на его урожай помидоров или спонсоров на постройку турбазы. Клиенты в наше рекламное агентство захаживали разные, в том числе и богаты, поэтому решить это дело труда не составляло, экологически чистое сейчас всё нарасхват.
Осталось уговорить Степаныча, как главного, что побывать в дельте Волги и не увидеть цветущий лотос – это как съездить в Египет и не посмотреть пирамиды.
Перебирая доводы в пользу поездки на лотосы, пытаясь вспомнить чем, лотос так привлекает индусов, с чего это он у них священный фрукт? Но странная рассеянность мешала сосредоточиться на предстоящем круизе по Волге. Силой воли, сфокусировав взгляд, я обнаружил прямо передо мной ровную линию на полу, под прямым углом сворачивающую около моей ноги и плавно тянущуюся под оставшийся на полу песок. Зашевелились винтики и шестерёнки моего выдающегося логического мышления, отключенные по причине обеденной жары, и в голове четко всплыла дельная мысль: «Да это же крышка люка, закрывающая ход в подвал». Озарение, подкинувшее мне столь удачную мысль, тут же подсказало, что звать Степаныча, значит затянуть вскрытие подземелья на несколько часов, а то и дней. Пока он все черепки от горшков не соберёт, всю пыль не просеет, нечего и думать о подъёме крышки - в таких вопросах он жуткий зануда. Придётся брать всю ответственность на себя, рискуя попасться в самый неподходящий момент.
- Эх, где наша не пропадала, кто не рискует, тот не пьёт, а только ест. - За десять минут я полностью расчистил квадрат люка и даже обнаружил кольцо, за которое его поднимают.
Собравшись с духом, я потянул за кольцо, но крышка и не подумала шевелиться. Разозлившись, я дёрнул посильнее и вместе с раздавшимся жутким треском, выдрал кольцо вместе с частью доски от крышки. Терять было нечего, нужно было поторопиться. Просунув в образовавшуюся дыру руку и, подцепив крышку я снова дернул вверх. Дерево не выдержало испытания временем и неаккуратным обращением, развалилось окончательно, обнажив чёрную пасть прохода. Теперь с чистой совестью можно звать всех, подготовив надёжную легенду о моём большом весе и жуках-древоедах, сожравших всю крышку. А ведь мог и провалиться, однако, едва успел отпрыгнуть.
Через пять минут толпа студентов радостно и возбужденно собралась вокруг лаза. Лишь Степаныч в отчаянии заламывал руки, с укоризной посматривая на меня, как же я так неаккуратно чуть не провалился в такую древность.
- Срочно ленту, ограждение, плёнку несите, вход накрыть надо - откуда только взялась командирская решительность у кандидата наук, но бегать он заставил всех. Такое направление его мыслей мне не понравилось. Консервация хранилища с возможно золотыми артефактами путем накрывания плёнкой, да там к утру не то, что золота, песка не будет, за компанию вынесут. Надо подсказать верный план действий.
- Чего накрывать, воздух уже попал. Вот-вот портиться начнет, наоборот быстрее внутрь нужно, спасать экспонаты, история нам этого не простит – меня самого подогревало любопытство. Раскопанная гробница астраханского Тутанхамона, и я на первых обложках глянцевых журналов с саркофагом правнука великого завоевателя Чингиз-хана, в окружении серебряных блюд и золотых кувшинов отчетливо возникли в моём воображении.
То ли мои доводы возымели действие, то ли всех тоже мучило любопытство, быстро решили спускаться сразу, однако меня в группу первопроходчиков не включили, как провинившегося. Естественно Степаныч пошел сам, с неизменной кисточкой и совком для мусора в сопровождении двух студентов, оставив нас в мучительном ожидании на поверхности. Солнце съело последний кусочек тени и взялось за нас всерьёз.

Пиво было теплое, местного разлива, и даже связка воблы не могла улучшить его вкус. Солнце опять медленно поджаривало нас грешников на раскалённой сковородке, ветерок тянул нестерпимым зноем с калмыцкой пустыни, что начиналась похоже, прямо от окраины села. Даже купание в реке не давало облегчения, вода напоминала тёплое парное молоко и не давала ни капли прохлады. Метание сапёрной лопатки в поваленный ствол старого вяза уже не вызывало восторга у окружающих, хотя делал я это с виртуозностью отставного циркача, неизменно втыкая остроотточенную сталь с любого расстояния и любого положения на добрые пять сантиметров вглубь. Хорошее оружие в умелых руках, и дальность поболе, чем у метательного ножа, и даже человека в броннике с ног валит. Но и она отдыхает рядом в чехле, ожидая своей очереди попасть в руки хозяина, но пиво пока уверено побеждало. Три дня прошло с момента вскрытия гробницы, а разочарование не отпускало. И поездка на лотос не удалась, и с Наташкой поругались, а самое главное никакого золота в подвале не оказалось. Конечно, историческая братия была в восторге, могила неизвестного жреца или шамана, наделала шума, вести дошли даже до столицы, откуда в скорости ожидалось солидное подкрепление. Что совсем не радовало Степаныча, такая находка тянула на несколько докторских диссертаций, которые ушлые коллеги наверняка попытаются увести у него из под носа. Судя по всему, такое уже не раз бывало. Гробница оказалась совсем не пустой. На входе лежал скелет волка, без шкуры, десяток глиняных горшков со всякой всячиной, два высохших трупа рабов, с отсечёнными головами и мумия жреца в деревянном саркофаге. Единственной ценной вещью оказалась золотая пайцза на груди мумии, пластина размером с пачку сигарет, исчерченная арабской вязью и несколько серебряных монет на дне саркофага у ног и более ничего. Есть от чего впасть в уныние свежеиспечённому кладоискателю, то есть мне.
- Загораешь? – рядом опустился главный специалист по мумиям без приданого. По случаю выдающейся жары раскопки на сегодня отменили, и каждый отдыхал, где мог.
- Здесь загорают даже в тени. Хочешь пивка, только оно теплое, зато вобла просто прелесть, в Москве такой ни за какие деньги не достанешь.
- Спасибо, Олег, пока не могу - вот ребус решаю, написано по-арабски, а прочитать никак не могу. - Степаныч вертел в руках золотую пластину из склепа и сурово хмурил брови, словно мумия решила надуть лично его, подстроив такую пакость.
- А что так, в чём трудность? Явно не прост наш высохший трупик был при жизни. Наверняка зашифровал своё сообщение, чтоб не прочитал кто лишний. Только шифры у них все примитивные, любой математик такой расколет на раз, это не криптография на компьютере, тут сложного быть не может. Скорее всего, слева направо написано, ведь по-арабски наоборот справа налево, или вместо одних букв сопоставлены другие. Хотя нет - в Золотой орде много русских князей бывало, тайнопись слева направо они сразу раскусили бы. Слушай, а может, твой шаман по-русски калякать умел, ну и написал на нашем, на старославянском, только буквы арабские подставил. Первая арабская вместо аз, вторая вместо буки. Алфавит тогда уже в обеих языках существовал. Или что-то подобное, одно слово гуманитарии.
- А что это мысль, ну я побежал проверю. – Кандидат наук бегом бросился к палаткам взламывать шифрограмму от золотоордынского мудреца-секретчика.

Окончательно разочаровавшись в местном пойле, я решил разнообразить досуг и порыбачить. Но то ли вся рыба заживо сварилась прямо в реке, то ли караси сговорились с местными браконьерами и взяли обеденный перерыв, но через три часа на дне ведра плескались штук пять тарашек и один окунь. Да и плескались, это сильно сказано, честно говоря, они мерно и печально плавали вверх брюхом, то ли претворялись в надежде, что выпушу, то ли неоригинально сдохли от жары.
Нарушил мою шикарную рыбалку всё тот же Степаныч. По тому, с какой скоростью, размахивая руками, он мчался в мою сторону, я понял, что что-то случилось.
- Олег, я прочитал его послание, всё оказалось очень просто, спасибо ты подсказал.
- Ну и что там пишет наша мумия? Извиняется, что промотал всё своё состояние, и не может нам ничего оставить за наши труды? – разочаровано заявил я опешившему историку.
Поняв, что это я так пошутил, он даже не обиделся:
- Вот посмотри, это как пропуск, здесь даже весь путь расписан, гора в двух днях пути, по направлению к Полярной звезде, то есть на север, в ней есть пещера и в ней что-то сокрытое от нашего мира. Наверное, это что-то очень важное, спрятанное этим магом.
- С чего это Вы уважаемый решили, что это маг, а не простой шаман, или обычный чиновник-мурза. – По-видимому, жара плохо действует не только на меня, но даже и на историков – расхитителей гробниц, если у них начинаются разговоры про магию.
- Это действительно очень сильный маг, его монеты со звездами - это магические замки, их кладут на глаза умершему колдуну, чтобы он не мог видеть наш свет и мстить людям. – Степаныч протянул мне две монеты, на одной была пятиконечная звезда - пентаграмма, на другой шестиконечная звезда в виде двух треугольников.
- В этих краях был Хазарский каганат, а хазары вроде были иудеями, может он у них эти монеты приобрел. Всяко бывает.– Я решил укрепить свой авторитет, проявив историческую образованность. Хотя мои познания о хазарах ограничивались тем, что на них хаживал воевать сам Вещий Олег, мой тёзка, померший от своего коня, или лошади, что вероятнее.
- Если бы только монеты, но у него отверстие прямо напротив сердца, явный след вот от этого кинжала, серебряного опять же. – Я взял в руки необычный чёрный кинжал и повернул под углом к солнцу. Выглядел он не очень впечатляюще, так как будто пролежал все эти годы в серной кислоте, лезвие истончилось до толщины карандаша, серебро потемнело до черноты, но ближе к рукоятке сохранились остатки надписей и знаков, с неизменной пятиконечной звездой и прочими колдовскими знаками.
- А что ты скажешь, о том, что у него рот зашит намертво, и все суставы, начиная с пальцев рук раздробленны, а в колени и в локти вбиты серебряные гвозди? Волк, лежащий у порога - страж подземного мира, охраняет от проникновения демонов. Точно это маг, и уж никак не шаман, те другие ритуалы использовали и предметы у них не такие. А вот эта пайцза и есть ключ к двери, где он хранил свои сокровища, свитки с тайными знаниями, с описанием жизни царей и величайших битв.
Сокровища я, конечно, представлял совсем по другому, но что взять с учённого, одно слово кандидат наук – этим всё сказано.
- Однако я не пойму, от меня что требуется? – вежливо поинтересовался я, уже догадываясь, о чём пойдёт речь.
- Понимаешь, Олег, здесь только одна гора есть, рядом с озером Баскунчак, называется Богдо, других в любую сторону на тысячу километров нет. Значит клад там, в пещере, и эта пластина – ключ к ней. Я не могу упустить такой шанс, к воскресенью здесь будет стая профессоров со своими помощниками, и тогда меня просто выкинут отсюда обратно в Москву. Ты не думай, я не о себе забочусь, я только о науке, а они всё загубят, а версию о маге даже рассматривать не будут. И пайцзу я уже в руки не получу, а без неё чувствую не найти спрятанного, она как ключ от потайной двери или ещё что.
- Допустим, я согласен, что с остальными делать?
- А ничего. Я скажу, что мы в Астрахань в краеведческий музей едем со специалистами пообщаться, с университетом созвониться, насчёт гостиницы для приезжающих, да мало ли что ещё. А мы за три дня управимся, и к приезду комиссии уже вернёмся.

Станция Баскунчак оказалось довольно большим городком, крупным железнодорожным узлом. Поэтому до автовокзала нам пришлось тащиться по раскалённому асфальту более получаса. Деревьев в городе, наверное, было меньше, чем автомобилей. По крайней мере, машины мы встречали по дороге, в отличие от деревьев. Добравшись до облезлого здания, не крашенного со времён СССР, мы обнаружили, что дверь закрыта на амбарный замок. Надпись мелом прямо на стене гласила: «Заезд автобуса Астрахань-Волгоград отменён до сентября.
Судьба, однако, решила проявить неожиданное милосердие, в виде самосвала и улыбчивого шофёра Василия. Подняв кучи пыли, самосвал вылетел на площадь перед вокзалом. В окно высунулась улыбающаяся физиономия с золотой фиксой, сверкающей на солнце.
- Такси заказывали? Куда надо, туристы вы будете или ещё кто? – Оказывается, ему ещё на железнодорожном вокзале рассказали о нас, и сообщили, куда мы направились.
По случаю регулярной невыплаты зарплаты в совхозе, Василий спасался частным извозом, на что председатель временно закрывал глаза.
Загрузившись, мы тронулись под нескончаемый поток анекдотов, не совсем первой свежести, но весёлых . Узнав, что нам нужна гора Богдо, наш водитель ничуть не удивился, оказывается это известное туристическое место, также поведал, что и пещера там есть, но её всю излазили спелеологи и ничего в ней нет, да небольшая она метров двести всего.
- А я вас прямо ко входу почти довезу - уверено заявил обладатель золотого зуба, подпрыгивая на очередном ухабе. Я, было, усомнился, но оказалось, что гора это только название, высоты в ней метров четыреста, а из-за того, что гора очень пологая, то и выглядит она как большой холм. Предложение посетить , «здесь рядом», солёное озеро Баскунчак, в котором человек не тонет, мы дружно отклонили.
- Хороший человек должен тонуть. - Заявил я, имея в виду известную поговорку.
Через час мы приехали на место, на гору, туда, оказывается, вела укатанная дорога. Попрощавшись с весёлым водилой, мы договорились о том, что он нас заберёт завтра вечером, а если мы раньше управимся, то сами дойдём до села, что виднелось в недалече, откуда позвоним ему.

Цель нашего путешествия лежала перед нами, небольшой темный проход, с нависающим козырьком. Остановившись у порога, мы начали подготовку к спуску. Я быстро облачился в, так неожиданно пригодившийся камуфляж, натянул ботинки, подвесил на пояс сапёрную лопатку и охотничий нож, закинул за спину рюкзак и в последний раз окинул взглядом бескрайнюю желтую степь шагнул внутрь. Фонарь, примотанный скотчем к лямке рюкзака, высветил внутренний мир пещеры. Спуск начался. Степаныч замыкая шествие, бодро вышагивал сзади, восхищённо комментируя увиденное. Первые полчаса следы пребывания человека попадались довольно часто: в виде мусора и поэтических надписей «Коля+Маша» и «Здесь были сактывкаровчане». Постепенно исчезло всякое напоминание о верхнем мире, лаз начал ощутимо сужаться, радовало только отсутствие ответвлений. Пара боковых ходов быстро закончились тупиками, и мы вернулись на главный проход. В одном месте пришлось пробираться полуприсядом, постоянно ударяясь головой о нависающий потолок. Зато за этим лазом нас ожидал роскошный сюрприз. Настоящий сводчатый зал, лучи фонарей, дрожа на стенах, высвечивали разноцветье минералов и снежные узоры кристаллической соли. От восхищения мы не смогли вымолвить ни слова, пока отдышавшийся Степаныч, не выразил всю полноту чувств коротко и полно: «Ни хрена себе!». У правой стены оказался выдолбленный в камне маленький бассейн, наполненный водой, капающей по стене.
- Мы уже ниже уровня поверхности, раз вода появилась. Не меньше месяца надо, чтобы по капле такой бассейн наполнился, давно, видать, здесь кто-то был. - Заявил начинающий спелеолог в моём лице, жадно хлебая воду.
- И куда же нам дальше? – задал риторический вопрос мой компаньон, хотя кроме узкого лаза впереди другого направления для продолжения движения не виделось.
- Вперёд к сокровищам Монтессумы! Нам туда. - Направив фонарик на этот лаз, бодро заявил я.
- Тогда надо приготовиться. – Оказывается, научный работник прихватил с собой всю коллекцию находок: серебряный кинжал, обе монеты и золотую пайцзу. Подумав, он передал пластину и кинжал мне, а монеты убрал в карман. – Ты идёшь первый, может пригодиться.
- С Богом. - Я шагнул вперёд, но тут же замер. Фонарь высветил надпись: «Оставь надежду сюда входящий» написанную красной краской прямо над проходом.
– Хорошее напутствие. – Настроение окончательно испортилось, и мы втиснулись в каменный лаз.
Вопреки моим опасениям проход снова расширился и даже упёрся в развилку, памятуя правило правой руки, я решил идти вправо. Для надёжности я привязал конец бечёвки за небольшой валун и, чувствуя себя охотником на минотавров, двинулись дальше, оставляя позади себя только кручённую ненадёжную нитку. Через ещё полчаса мы выбрались в небольшую пещеру, где нас ожидала новая неожиданность. Из пещеры было целых три выхода, не считая того из которого мы вылезли.
- Что-то напутал наш шофёр, мы уже больше трехсот метров прошагали, а он только про двести говорил. – Признал очевидный факт я, доставая новый моток верёвки, предыдущий в семьдесят метров, почти закончился.
- Да, похоже, спелеологи сюда не добрались, наверное, мы свернули не туда и выбрались в соседнюю ветку пещеры. – Предположил мой спутник.
Перекусив в сухомятку, сделали по несколько глотков, воду надо экономить, неизвестно насколько затянется наше путешествие, которое и так выбилось из графика. Не смотря на очевидную усталость, Степаныч первым поднялся на ноги, давая понять, что время, дескать, не ждёт, пора в путь. Ещё через час, когда последний третий моток верёвки превратился в жалкий хвостик, я споткнулся обо что-то необычное. Осмотрев неожиданную находку, мы удивлённо обнаружили, что это часть старого разломанного рыцарского щита, не понятно как протащенного в эту пещеру. Щит был разломан ровно напополам, словно по нему ударили гигантским молотом с такой фантастической силой, что я не позавидовал его хозяину, принявшему.
- Левонский шит, четырнадцатый или начало пятнадцатого века, жалко герб не сохранился, много интересного узнали бы. - Сев на любимого конька, Степаныч заметно приободрился. – Видимо раньше другой ход здесь был, по тому которым мы пришли, ни один рыцарь со щитом не пролез бы. Интересно, что по времени вполне с возрастом нашего колдуна совпадает, значит, правильной дорогой идём.
Находка действительно, никак не вписывалась в нормальную логику, зато легко ложилась в версию о сокровищах нашей мумии, что меня ободрило.
Я привязал остаток верёвки к рукоятке щита, хотя в связи с отсутствием малейшего ветерка и случайных прохожих её можно было просто положить на пол. Но упрямая моя натура не принимала такой небрежности, поэтому пришлось вязать для её успокоения.
Через несколько десятков метров, я, бодро шагая по просторному гроту, внезапно осознал, что на пещеру естественного происхождения эта часть пути решительно не похожа. Практически ровные стены и сводчатый потолок никак не вязались с естественной эрозией или потоком воды, промывшим русло за тысячи лет. Нет, это однозначно напоминало работу рук человеческих, зря фотоаппарат не взяли – никто словам не поверит. И действительно, через ещё несколько метров обнаружили выдолбленную в стене нишу с подставкой для факела.
- Если факел мог гореть, значит, тут должна быть проточная вентиляция, и это на глубине трехсот метров – восхищённо умозаключил бригадир студенческого отряда.
- Смерть от удушья нам не грозит, а вот продукты скоро закончатся, да и воды мало. Обратно будем идти голодные и уставшие, да ещё в два раза медленнее.
- Почему медленнее?
- Да потому, что золото оно очень тяжелое, намного тяжелее железа при том же объеме. Ведь желательно вытащить побольше, а то твои профессора если узнают про сокровища, то почище рэкета наедут. Вот из-за дохлой мумии уже прессуют, что будет, если про золото узнают, даже не представляю.
- Шутишь Олег, хотя профессура у нас действительно хищная, не то слово, но я убежден, что сокровища – это знания, книги, манускрипты, скрижали, золото маловероятно. – Заявила жертва профессоров-хищников.
- Эх, хороший ты человек Степаныч, а сам словно монах какой, тебе лишь бы акридами питаться или анчоусами, это килька местная так называется. Только пользы чуть от того, что узнаем про женитьбу внука хана Тохтамыша с дочерью короля Сигизмунда – ничего уже не измениться. А вот найди мы пару пудов золотых изделий, нас весь мир узнает, как Шмайсера или Шлимана, отрывшего Трою.
- Такого не могло быть, они жили в разное время.
- Если ты про внука хана, так это не важно. Ленин вон о февральской революции в Швейцарии узнал, а ничего, весь мир его как выдающегося революционера знает. Так что золота нам побольше надо находить, я его без почестей не отдам. А книги древние твои профессора уведут у нас, как пить дать уведут. – Подвел я итог дискуссии и онемел.
Лучшее подтверждение рукотворности грота, стояло передо мной. Статуя из черного камня, невероятного качества исполнения. Лицо нечеловеческого образа, словно секунду назад было живым. Столько ярости, животной ненависти и ужасающей свирепой силы было во всём его облике, что я невольно поёжился. Да с таким на татами не справишься, такую шею не то, что болевой прием - удушающий не возьмёт, такую топором не перерубишь. И причём во мне была прочная уверенность, что вот были такие монстры живыми, не мог скульптор из головы придумать, слишком реальный, слишком вещественный он. Словно с натуры ваял автор, только страшно сказать, что с ним стало после окончания работы.
- Цель уже рядом, раз пошли такие ценности, да без присмотра. – Я двинулся дальше, размышляя, как мы будем вытаскивать эту статую на поверхность и сколько за неё можно получить в виде премии от музея.
Интуиция мне подсказала, что в пространстве за моей спиной произошло изменение обстановки. Реакция сержанта разведроты погранвойск сработала за меня. В бою или попав в засаду первое действие, уйти с линии огня, упасть и откатиться, пусть это лишь камень покатился по крутой осыпи, или ветер сорвал с кручи засохший куст. Лишь прыгнув вперёд, сгруппировавшись и падая на левый бок, правой выдергивая нож, я взглянул за спину. Страшной силы удар выбил фонтан камней и пыли из стены, в том месте, где я только что должен был находиться. Огромная фигура ожившей статуи, струящимся движением прыгнула на меня, выставив неправдоподобно длинные руки. Поняв, что удара мускулистых жилистых лап, я не переживу, каменной стене и то досталось не слабо, я поднырнул под руки и, дернув за предплечье, и крутанул классическую мельницу. Тело монстра ударилось о пол с таким грохотом, словно в него врезался трамвай. Довершая начатое, я прыгнул на него сверху, нанося удар всей массой своего тела и, всаживая нож в жилистое тело в район сердца, если оно у него было. Швейцарская сталь оказалась перекалённой, жалобно тренькнув нож, переломился у основания, и я оказался безоружен.
Тварь и не думала умирать, лишь потеряв сверхестественную стремительность, она крепко обхватила меня ручищами, сдавливая с силой заводского пресса и неумолимостью асфальтового катка. Положение моё оказалось хуже не придумаешь, одна рука зажата вдоль туловища, вторая с ручкой от ножа, единственное оружие – сапёрная лопатка, также недостижима для меня в данный момент, как автомат Калашникова в оружейной комнате. Несколько секунд отсрочки дал многострадальный рюкзак, придержав смертельный захват.
Решение пришло неожиданно, согнув свободную руку до неестественного угла, я пальцами нащупал в нагрудном кармане серебряный кинжал и, ухватив покрепче, почти без замаха всадил его в уродский глаз.
Раздавшийся рёв зверя, отразившись от стен, накрыл меня, отключив барабанные перепонки, обезумевший монстрище швырнул меня об стену как футбольный мяч. Спас меня от неминуемого перелома всё тот же рюкзак, принявший всю силу удара о стену. Рёв ниагарского водопада не мог идти ни в какое сравнение с рёвом ожившей статуи. Тварь и не думала помирать, круша каменные стены в полной темноте. Мой фонарик не перенёс последнего соударения и приказал долго жить. Выполняя это наивное пожелание, я бросился бежать, не разбирая дороги, всё равно другой не было.
В этот день судьба решила поиграть мной, в прямом смысле, поиграть как мячиком, в смысле опять уронить на пол. На этот раз споткнулся и, пролетев несколько метров, упал уже не так удачно, рюкзака на животе не было. Звякнула, ударившись об каменный пол, вылетевшая из кармана пайцза. Чертыхаясь, я принялся искать её на ощупь, шаря руками по полу. Сперва я наткнулся на длинную палку, оказавшейся не чем иным, как мечём, тут же лежала причина моего падения, ворох мешковины и железных пластин.
- А вот и обладатель расколотого щита, - сообразил я - далеко, однако, ты добрался, если щит тебе расколол этот жилистый вурдалак и досюда живой добрался.
Моё меланхоличное настроение прервал тоскливый вой доисторического охотника, пора организовывать отступление или попросту сматываться в виду неуничтожимости противника.
Воздав почести погибшему рыцарю и, мысленно помолившись о спасении Степаныча, я поднял глаза и увидел проход. Как можно увидеть в полной темноте ещё более тёмный проход, я не понял, но выбора особого не было, и я шагнул прямо, навстречу судьбе, так весело позабавившейся сегодня со мной.

НАЗАД НА ГЛАВНУЮ